— И ты никогда не ходил в «Жемчужину» с девушкой? — хитро прищурившись, спросил Эрн.
— Нет. Ну её к чёрту. Я, конечно, могу себе это позволить, иногда, но я не могу допустить, чтобы кто-то благополучно наживался на воздухе. Это несправедливо по отношению к тем, кто копает траншеи, разрабатывает нефтяные месторождения в вечной мерзлоте или занимается сельско-хозяйственным трудом на Оранжереях…
Внезапно Билл оборвал фразу и прислушался.
— Аааа! Мааааама! Я хочу кататься на карусели! Ааааа! — маленькая девочка плакала и тащила за рукав молодую женщину к кассе аттракциона.
— Дорогая, не сегодня, пока у нас нет денег, с получки, на день рождения. Пойми, если приятное случается каждый день, то чувство радости притупляется…
— Ну мааааааа… — завопила ещё громче девочка, запрокидывая голову.
Билл жестом приказал Эрну следовать за ним. Приблизившись к молодой женщине, он осторожно тронул её за плечо.
— Вы отказываете ребенку в воспитательных целях? — спросил он тихо.
— Ой, извините… — сконфузилась женщина, — она так громко кричит… Нет. Просто действительно аттракционы очень дорогие…
Ничего не говоря, Билл направился к расписной будочке возле карусели.
— Вот эта девочка, — объявил он кассирше, — пусть катается, пока ей не надоест. Спишите деньги с моего счёта.
Качнув своими массивными серьгами, кассирша удивленно взглянула на него из-под круглых очков.
— Это волшебник! Добрый волшебник! — воскликнула девочка, захлопав в ладоши.
Эрн стоял в стороне, приоткрыв от удивления свой хорошенький ротик. Карусель завертелась — сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, цепочки поднялись, жёлтая юбочка счастливой девочки замелькала, развеваясь.
— Так я же, я же волшебник, — возмущенно зашептал Эрн, когда они с Биллом немного отошли.
— Как выяснилось, не только. Некоторые чудеса вполне доступны обывателю с парой лишних купюр в кармане, — ответил Билл с тонкой усмешкой.
Эрн казался немного растерянным. Он отвернулся и некоторое время бессмысленно смотрел на ближайшую витрину.
Почувствовав себя неловко, Билл почти ласково тронул юношу за плечо.
— Ты что, обиделся?
Эрн молчал отвернувшись. Стоя в двух шагах и глядя на его трогательный полудетский затылок, тонкую мальчишескую шейку в нежных светлых волосках, заостренный плечи, Билл снова почувствовал боль. Она кольнула его в самое сердце, неизбывная, вселенская, рожденная нежностью боль, заставила вздохнуть быстро и тяжело, горестно и сладко зажмуриться. Эрн снова, как и много раз до этого, напомнил ему Чарли. А потом внезапно пришло понимание. Билл догадался, что именно так задело чародея.
— У меня и в мыслях не было умалять твоё могущество, Исполнитель Желаний.
Эрн медленно обернулся и взглянул на Билла удивлённо.
— Ты и не смог бы… — произнёс он холодно, — я могу исполнить любое желание любого человека, и, значит, люди всегда будут искать меня, звать меня… И я всегда буду иметь над ними неограниченную власть.
— Ну не совсем, — мягко возразил Крайст, — я знаю как минимум одного человека, над которым ты не властен.
— Ну? — Эрн иронично поднял бровку. — Кто же этот герой?
— Я, — спокойно ответил Крайст.
Эрн смотрел на него снизу вверх. В его огромных глазах, словно самолёты во время воздушного боя, мелькали и боролись недоверие, досада и желание разозлиться.
— Ты не властен надо мной, — продолжал Билл, — но отнюдь не потому, что ты не всесилен. Упаси меня Бог это отрицать, ты ведь меня в порошок сотрёшь…
— Или по стенке размажу, — весело прибавил Эрн.
— Ты ведь исполнитель желаний так? И ты не властен надо мной по одной простой причине: я ничего не хочу.
В этот момент на другом конце огромного помещения показалась высокая фигура Кирочки. Она шла сначала решительно вперёд, вероятно, узнав издалека силуэты Билла и Эрна, но потом вдруг резко остановилась возле одной из витрин. Постояв несколько секунд, он вошла в торговый павильон.
— Что это с ней? Прежде она не выказывала симптомов шопомании… Пошли глянем. Вероятно, там действительно нечто интересное.
Билл двинулся по километровому коридору в направлении стеклянных дверей, за которыми исчезла Кира.
«Мы открылись!» — гласил баннер над входом в павильон, украшенный гирляндами коричневых бежевых и белых шаров, — «Магазин-музей фигурного шоколада. Добро пожаловать!»
Комично пожав плечами, Билл вошёл внутрь. Эрн последовал его примеру.
— Здравствуйте, — тут же помазала их благородным елеем сервиса маленькая продавщица в передничке и косынке.
Возле прилавка стояли два человека. Кирочка и высокий худощавый господин в безупречном деловом костюме, он ахал, охал, нервно теребил портфель и низко склонялся над витриной — словом вёл себя довольно странно для посетителя шоколадной лавки.
Приблизившись, Эрн и Билл поняли, что он разговаривает с Кирочкой.
— Вы… вы даже представить не можете, что я сейчас чувствую… — говорил нервный господин, укладывая стопочкой на грудь свои большие ладони, — Столько лет я искал их! И теперь… Вот в таком виде… Это чудо, безусловно… Но довольно мерзкое чудо.
— Почему же? — Кира глядела на него заинтересованно.
— Я ис… искусствовед и этнограф, — запинаясь, начал Эдвард Боллтон, ибо господин в костюме был именно он, — я долгое время изучал культуру цивилизации джассари, расшифровывал их наскальные надписи в горных пещерах и на стенах развалин. Те знания, которыми я обладаю, дались мне очень нелегко, порою приходилось серьезно рисковать ради них. Наука иногда требует очень больших жертв, подумайте сами, двоих из нашей экспедиции засыпало снегом и ледяными камнями в одной из древних пещер, они отдали свои жизни за несколько иероглифов, скопированных со стен, которых уже никому не дано увидеть. Информация бесценна, и я не поступлюсь ни единой крупицей её, после того как меня ограбили в аэропорту я ни на день не прекращал поисков этих статуэток, я подобно ищейке рыскал среди частных коллекционеров, надеясь напасть на след… Понимаете, в этом была вся моя жизнь! Вся жизнь!
— У меня дома есть целая коллекция таких фигурок, только они не шоколадные, — робко произнесла Кира, успокоительным жестом прикоснувшись к локтевому сгибу руки Боллтона.
Он очень уж разволновался. Часто моргая, этот измождённый человек не отрываясь глядел в витрину.
— Я могу отдать вам их, если это так необходимо, — не без тихого трепета гордости за своё детское увлечение продолжала Кирочка, — мне они не нужны совершенно…
— Что здесь происходит? — бесцеремонно вклинился в разговор Билл. Он облокотился на прилавок и пытливо взглянул на продавщицу.
— Ну… покажите уже нам какие-нибудь… Шоколадки.
Крайст, зараза, действовал на женщин гипнотически. Продавщица сначала застыла, любуясь точно морем с обрыва пропастью его синющих глаз, потом покраснела, засуетилась, и, теребя передник, начала рассказывать.
— Они изготовлены из превосходного натурального шоколада, — она приоткрыла витрину и с готовностью выставила на прилавок точеные глянцевые копии фигурок Гая Иверри — настоящие произведения кулинарного искусства.
— Это действительно они… — зачарованно проговорил Боллтон.
— Да, — выдохнула, любуясь, Кирочка.
— Тут применено художественное кондитерское литьё. Переходы цвета обеспечиваются за счёт сочетания разных сортов шоколада — тёмного, молочного, белого, с добавлением кофе и орехового экстракта… — продолжала продавщица, — такая фигурка может стать прекрасным подарком для ваших друзей и знакомых…
— Вкусные ли они?
— Не знаю, — пролепетала несчастная продавщица, опустив взор, Крайст, по видимому, невероятно её смущал, — не пробовала. Это вроде больше искусство, чем еда…
— Почему тогда из шоколада сделано, если есть нельзя? Могли и из пластилина вылепить, — не унимался Крайст. На лице у него играла довольная улыбка.
Кирочка отвернулась. Разыгрывающаяся сцена почему-то начала её раздражать.
— Есть можно, почему же… — краснея и как будто оправдываясь, говорила продавщица. Она, вероятно, принимала Крайста всерьёз не ведая от том, что делать это совершенно не желательно.
— Вот эта мне больше всех нравится, — он бесцеремонно сгрёб в широкую ладонь «мальчика с дудочкой», и как-то не особенно деликатно сразу откусил ему голову.
Боллтон вздрогнул. Кирочка гадливо поморщилась.
— Ммммм… Неплохо. — промычал Крайст с набитым ртом.
Кирочкины чувства трудно было описать. До сих пор она помнила тот отчаянный восторженный трепет, что внушила ей давным-давно именно эта статуэтка. Даже взрослым людям порой трудно принять столь резкое несоответствие между собственным и чужим восприятием какого-либо предмета.
